Экономика что такое двигатель прогресса

Торговля – двигатель прогресса

В Госдуме открылась выставка «Товаропроводящая инфраструктура как фактор продовольственной безопасности. Страницы истории и современность», приуроченная к 110 – летию создания первого профсоюза торговых работников.

Москва, 2 ноября 2015г. – В Государственной Думе Российской Федерации состоялось торжественное открытие фотовыставки «Товаропроводящая инфраструктура как фактор продовольственной безопасности России: страницы истории», подготовленной Ассоциацией компаний розничной торговли (АКОРТ) совместно с Комитетом по экономической политике, инновационному развитию и предпринимательству.

В церемонии приняли участие депутаты Государственной Думы, представители отраслевых объединений и общественных организаций.

Открывая выставку, Председатель Комитета по экономической политике, инновационному развитию и предпринимательству Анатолий Аксаков обозначил важность роли торговли в российской экономике: «Более 20% ВВП страны обеспечивается за счет торговли. Торговля – не только двигатель прогресса, но и в определенном смысле спаситель экономики. В самые сложные периоды нашей истории торговля использовалась государством для решения экономических проблем. Значение этой отрасли должно было понятно и депутатам Госдумы». Председатель Комитета также подчеркнул необходимость бережного отношения к рыночным законам, отметив, что любое административное вмешательство в объективные законы рынка может привести к исчезновению товаров в магазинах.

Сегодня торговля является главным работодателем России с 19% занятых в экономике – каждый пятый работающий россиянин, трудится в отрасли торговли. 11% всех налоговых поступлений обеспечивают отрасли третье место среди крупнейших налогоплательщиков.

«Фотографии, представленные на выставке, показывают российскую торговлю от эпохи к эпохе: конец XIX начало XX веков, НЭП, «советская торговля», период 90–х, после подписания Указа «О свободе торговли» и наши дни. Менялись ее инструменты и проявления, страна шла разными курсами, но главную роль в этом процессе неизменно играли люди. Торговля всегда являлась движущей силой социально – экономического развития, отражая политическую, экономическую и социальную ситуацию в стране, она сама стала механизмом, формирующим общество», – рассказал председатель Комитета ТПП Российской Федерации по развитию потребительского рынка Александр Борисов.

После церемонии открытия выставки председатель Президиума АКОРТ Илья Ломакин – Румянцев сообщил о намерении в ближайшее время обратиться к отраслевым союзам с инициативой об ограничении роста цен на продукты питания по всей производственной цепочке.

«Сегодня есть все основания полагать, что по ряду объективных причин может произойти определенный всплеск цен и наша обязанность обратиться к Межотраслевому экспертному совету (МЭС), к нашим коллегам, представляющим союзы производителей, с предложением оперативно продумать совместные меры, которые позволили бы ограничить рост цен», – сказал Ломакин – Румянцев.

Председатель Правления Национального союза производителей молока (СОЮЗМОЛОКО) Андрей Даниленко сообщил о готовности союза поддержать данную инициативу: «На наш взгляд, рост цен на полках, по крайней мере – по молочной продукции, достиг предела покупательского спроса. Мы уже наблюдаем падение продаж».

Двигатель экономики: почему рост неравенства — это не всегда плохо

Проблема неравенства захватила умы многих экономистов. На недавнем Московском финансовом форуме эта тема затрагивалась сразу на нескольких сессиях, в том числе была названа среди основных вызовов современности на главной пленарной сессии.

Среднестатистический человек сегодня живет в мире с более высоким уровнем неравенства, чем в конце 1980-х — начале 1990-х, подсчитали во Всемирном банке: взвешенный по численности населения средний индекс Джини (​статистический индекс степени расслоения общества) вырос с 34 в 1988 году до 37 в 2013-м. В МВФ также обеспокоены ростом неравенства, особенно в развитых экономиках, где за 1990–2012 годы индекс Джини вырос в среднем на три пункта.

Отрицательные последствия

В наши дни миллионными тиражами издается посвященная неравенству книга Томаса Пикетти «Капитал в XXI веке», а выступления самого автора пользуются большой популярностью. Порочная капиталистическая система ведет к постоянному росту неравенства, поэтому необходимо вмешательство государства и перераспределение им доходов в пользу менее обеспеченных слоев населения — такова позиция Пикетти. Перераспределительную государственную политику поддерживают и такие именитые экономисты, как Джозеф Стиглиц и Пол Кругман.

Не только экономисты, традиционно выступающие за усиление роли государства, разделяют точку зрения о том, что неравенство является проблемой, с которой необходимо бороться, в том числе с помощью прогрессивной налоговой системы — проще говоря, введения налога на богатство. Международные организации также акцентируют внимание на отрицательных последствиях неравенства, утверждая, что неравенство мешает экономическому росту, хотя консенсуса на этот счет в литературе на текущий момент нет.

Эту точку зрения легко популяризировать и превратить в политический лозунг. Однако упрощать проблему динамики неравенства опасно. Экономическое развитие последних 30 лет не сводится к ухудшению положения более бедных граждан из-за роста неравенства, а само неравенство не обязательно является абсолютным злом.

Неравенство в доходах

Прежде всего, неравенство не так просто измерить. Чаще всего экономисты начинают анализ динамики неравенства с неравенства текущих доходов. Однако это может быть далеко не самым оптимальным способом измерения. Во-первых, текущий доход волатилен. В определенный момент весьма состоятельный человек может потерять работу и компенсировать сокращение в текущем доходе из сбережений, накопленных за счет прошлых доходов, тем не менее его текущий доход будет невелик. Кроме того, текущий доход склонен меняться по мере взросления: в самом начале карьеры доход обычно существенно меньше, но человек может рассчитывать на рост дохода в будущем и, соответственно, жить в кредит. В связи с этим ряд экономистов предлагают измерять неравенство не с помощью текущего дохода, а с помощью пожизненного дохода, однако такое неравенство, к сожалению, измерить сложнее.

Неравенство в потреблении

Другой альтернативой является показатель неравенства в потреблении. Аргументом в его пользу служит то, что уровень жизни прежде всего определяется тем, что и в каком количестве человек потребляет, а не тем, сколько он зарабатывает. Ростислав Капелюшников в статье, которая, к слову, называется «Неравенство: как не примитивизировать проблему», приводит обзор исследований, посвященных различным способам измерения неравенства. Так, в США уровень неравенства в потреблении вдвое ниже, чем уровень неравенства в доходах. Что касается динамики этих показателей, то за 1982–2005 годы в США разброс в потреблении вырос не так сильно, как в доходах (например, такой показатель неравенства, как дисперсия логарифма доходов, отражающий то, насколько доходы граждан в целом отличаются от среднего уровня, вырос на 0,27, а аналогичный показатель для потребления — только на 0,1–0,18).

Большинство выигрывает

Таким образом, рост неравенства может оказаться совсем не таким драматичным, как кажется на первый взгляд. Более того, рост неравенства в процессе экономического развития вовсе не означает, что менее состоятельные слои населения стали жить хуже, чем в начале 1990-х годов. Для того чтобы ответить на вопрос, стали ли беднейшие слои населения развитых стран за последние 25–30 лет жить хуже, чем раньше, мы обратились к базе данных Luxembourg Income Study Database и рассчитали реальные темпы роста доходов граждан из различных доходных групп. Первая соответствует 10% беднейших, а десятая — 10% наиболее состоятельных домохозяйств с поправкой на количество членов семьи.

Легко заметить, что в девяти из 12 стран доходы беднейших 10% граждан выросли. Темпы роста беднейших 10% варьируются от символических 1,2% в Люксембурге до внушительных 65,5% в Великобритании. То есть большая часть населения в процессе экономического развития выигрывает, в том числе и наименее состоятельные граждане. Хотя вполне вероятно, что особенности современной экономики способствуют не самому равномерному распределению выгод от экономического прогресса, качество жизни постоянно растет. На самом деле динамика реальных доходов даже недооценивает улучшение качества жизни, так как некоторые его составляющие не измеряются денежными доходами.

Неравенство как стимул

Еще одним аспектом проблемы неравенства является тот факт, что разница в доходах может быть до определенной степени следствием личного выбора людей или вознаграждением за умения и таланты.

Результаты эмпирических исследований говорят в пользу того, что в обществах, где усердие, навыки и таланты вознаграждаются, люди более терпимо относятся к неравенству. Если источником богатства становятся связи, знакомства или даже незаконные действия, а знания, умения и увлеченность оказываются незамеченными, то растущее неравенство вызывает недовольство. Если же источником богатства становится уникальная идея или продукт, то такой пример скорее вызывает уважение и создает мотивацию, которая затем двигает экономический прогресс. А вот в случае масштабного перераспределения доходов стимулы для инновационной деятельности сводятся на нет, что ставит под угрозу дальнейшее экономическое развитие и рост качества жизни.

Институты против кланов

В обществах, где качество институтов оставляет желать лучшего, при высоком уровне неравенства наиболее состоятельные граждане получают большое политическое влияние. Они готовы активно лоббировать свои интересы, которые с большой долей вероятности расходятся с общественными. Они же заинтересованы в создании клановой системы, где баланс между талантами и связями будет смещен в сторону последних.

Негативное отношение именно к этой системе часто стоит за осуждением неравенства. Однако усиление перераспределения никаким образом не может решить изначальную проблему. Важнейшим способом борьбы с клановой системой является создание институциональной среды, которая помешает появлению у наиболее состоятельных групп неограниченного политического влияния и обеспечит законность повышенных доходов.

Экономистам и политическим деятелям только предстоит определить, как должна выглядеть соответствующая институциональная среда. Например, Луиджи Зингалес в своей книге «В защиту капитализма» предлагает задуматься об ограничении лоббирования при помощи налога на лоббистские расходы и об упрощении законов, сложность которых приводит к неравенству богатых и бедных в доступе к правосудию, ведь лишь наиболее состоятельные люди могут позволить себе хороших юристов. Также Зингалес выступает за введение запрета на государственные субсидии. Однако решение данной проблемы в любом случае лежит в плоскости усиления общественного контроля за государством, а не предоставления ему большего влияния и увеличения его роли в экономике.

Креативный класс: двигатель прогресса или модная наклейка?

Креативный класс настаивает на своей непохожести на других, на своей особости, на несогласии с общей линией и общим мнением. Но почему? И насколько эффективны его протест и страсть к новизне?

Показ панк-моды в берлинском метро

Согласно теории американского экономиста Ричарда Флориды, сегодня двигателем прогресса является так называемый «креативный класс». Ключевым фактором успешного экономического развития городов и регионов является творческая элита. Представитель креативного класса не чужд искусства, он — фрилансер, он мобилен и динамичен, ценит и использует современные технологии и гаджеты. Он ориентирован на все новое. Креативный класс настаивает на своей непохожести на других, на своей особости, на несогласии с общей линией и общим мнением.

Гамбурский экс-панк Шорш Камерун (Schorsch Kamerun) не скрывает своего скепсиса в отношении теории Флориды. Камеруну, театральному режиссеру, вокалисту старейшей гамбургской панк-группы Die Goldenen Zitronen, не нравится само понятие «креативный класс». По его мнению, это тот случай, когда СМИ создают новые ярлыки, сами их наклеивают и сами же используют.

Шорш Камерун говорит: «Не делать того, чего от тебя ожидают, — это была черта панк-движения. Панк действует вразрез, стоит поперек. Но панк уже давно стал коммерческим лейблом, а положение «поперек» перешло к креативному классу. При этом позиция «против» сама превратилась в ярлык. В магазине одежды молодежь покупает себе look в стиле anti. Понятие «мэйнстрим меньшинств» охватывает как раз эти тенденции».

Берлин, 30 апреля 2010. Сегодняшний панк — это модник или же настоящий панархист? Он протестует, потребляет протест или служит для кого-то символом протеста?

Получается, что сегодня невозможно быть «против». Когда ты «против», ты все равно что-то потребляешь. Или же потребляют тебя, используя, к примеру, в рекламных целях.

Квартал в Гамбурге

Примеры очевидны. В Гамбурге городские власти хотели снести Генгефиртель (Gängeviertel) — квартал, в котором жили художники-самозахватчики, нелегально занявшие помещения нескольких домов. Художники воспротивились действиям властей, и Шорш Камерун был в числе протестующих. В ответ на проявление несогласия власти Гамбурга провели общенемецкую рекламную кампанию проекта реконструкции города, которая утверждала, что в результате перестройки квартала как раз и возникнет оазис для креативного класса. А в приложениях к газетам рекламщики от государства использовали большую фотографию группы Die Goldenen Zitronen, вокалистом которой, как вы помните, является Камерун.

Именно это Шорш Камерун и называет «присвоением»: твой жест протеста используется совсем в другом смысле и контексте для рекламы каких-то чуждых тебе идей и начинаний. И это — общая ситуация. Это всегда так. Альтернативную культуру поминают очень многие, производных от нее повсюду полно, но сама по себе она уже не возникает. А если она где-то и появляется, ее быстро начинают присваивать те, у кого есть деньги и власть.

Как себя чувствуют жители Германии, попавшие в громко заявленный креативный класс? Шорш Камерун говорит, что среди его друзей-знакомых нет единства по этому поводу. Многие художники работают в рекламном бизнесе, но двигателем экономики себя при этом не ощущают. Проблема же творческих людей в Гамбурге связана, скорее, с тем, что гамбургские художники и музыканты — выходцы из андеграунда, из так называемой «автономной сцены». И их протестные установки не изменились: любое централизованное вмешательство им противно.

Возрождение шахтерского района

Широко используют понятие «креативного класса» и в разговорах о Рурской области, носящей в этом году почетное звание Культурной столицы Европы. Креативный класс якобы должен оживить бывший металлургический центр. Но нужен ли этот «оживляж» местным жителям?

Креативный театр Шорша Камеруна. Премьера спектакля «Abseitsfalle» («Потусторонняя западня») в Оберхаузене, март 2010 года

Как говорит Шорш Камерун: «Я понимаю, что там возникла проблема с идентичностью. Романтика друзей-рабочих исчезла вместе с шахтерами. Сегодня пытаются из оставшихся промышленных помещений сделать что-то иное. И процессы, там идущие, неоднозначны. Я сам в качестве режиссера принимал участие в фестивале Руртриеннале (Ruhrtriennale). И я знаю, что у местных жителей отношение к этим фестивалям резко отрицательное. С одной стороны, меня радует, что промышленные зоны как-то используются для культуры, что в них не устраивают мегамоллы. С другой стороны, я задаюсь вопросом, для кого проводятся все эти фестивали? Кто из местных жителей может позволить себе купить на них билет? Эти мероприятия посещаются интернациональной публикой, о них известно за пределами Германии. Это, конечно, приводит к тому, что памятники «индустриальной старины» сохраняются, даже если местные жители ничего от этого не имеют».

Фестиваль Ruhrtriennale приглашает Шорша Камеруна (и дает ему работу!), подчеркивая его креативность, независимость и панк-корни, то есть — использует его для самопрезентации, для создания новой атмосферы. Говорить в данном случае о том, что креативные личности двигают вперед экономику, не приходится. Фестиваль – это большие деньги и большая политика, но это деньги не креативного класса, и политику ведут совсем другие силы.

Ситуацию с использованием искусственно сконструированного в рекламных целях понятия «креативный класс» хорошо иллюстрирует механизм функционирования индустрии электронной музыки. Ею, как принято считать, занимаются впередсмотрящие пользователи компьютера и интернета. При этом они вовсе не являются двигателем звукоиндустрии, которая делает деньги на своих звездах.

Но электронная музыка играет огромную роль во всем, что касается устройства фестивалей и клубной жизни, она важна для прессы, ориентированной на молодую аудиторию, для мира моды, для лайфстайла. Электронная музыка — это некий знак современности, прорыва в будущее. А как с ней обстоит дело на самом деле, хороша она или плоха, движется она стремительно вперед или же пребывает в застое, экономике и широкой прессе до лампочки. Так же и с креативным классом.

Автор: Андрей Горохов
Редактор: Дарья Брянцева

Культура как двигатель прогресса

Ректор Высшей школы экономики Ярослав КУЗЬМИНОВ считает, что настоящая экономика начинается с театра.

Показ пермской постановки в конкурсном показе фестиваля «Золотой Маски» принес Перми не только культурно–театральные дивиденды, но и несколько других бонусов. Один из них – приезд в регион целого пула столичных и мировых знаменитостей. В их числе – ректор Высшей школы экономики Ярослав Кузьминов.

На встрече со студентами и журналистами он заявил, что пермская «вышка» является сегодня безусловным лидером с точки зрения качества образования не только в Пермском регионе, но и на всем Урале.

– Такой показатель в Перми, городе, который в общественном мнении традиционно проигрывал Екатеринбургу в роли университетского центра, свидетельство того, что Россия стала меняться, – заявил он. – Сегодня экономику страны держат две системы: добыча и первичная обработка полезных ископаемых; вторая – система больших агломераций. Именно в агломерациях кроется сейчас зародыш роста экономики и увеличения внутреннего продукта России.

По его словам, для того чтобы город и в дальнейшем использовал возможности для экономического роста, необходимо в первую очередь решить две задачи. Одна из ключевых проблем – дорожная инфраструктура. Неразвитость дорог и отдаленность большинства территорий от региональных центров перекрывают потенциал для развития территориальной экономики. Теоретически, уехав километров за 70–100 от крупного населенного пункта, можно быстро, просто и, главное, дешево купить землю и даже построить производство. Но что делать дальше при отсутствии дорог, света, газа и т.д.? Решить эту задачку поможет система агломерации – объединения разных территорий в одну экономическую зону.

Вторая причина стопора экономического роста, по его мнению, недостаточное внимание к вопросам культуры. Ярослав Кузьминов считает, что связка «культура – экономика» вполне очевидна и должна работать на развитие территории.

– На моих глазах это уже вторая попытка Перми вырваться из ощущения провинциальности, – говорит он. – Для развития экономики нужна гуманитарная революция. Нужно заниматься искусством, продвигать его потому, что чем человек богаче, тем больше внимания он уделяет необязательным вещам, таким, как выставки, спектакли.

По его словам, чтобы в конкурентной борьбе иметь возможность опередить извечного соперника пермяков – Свердловскую область, необходимо «достроить» пермский культурный слой. Тем более что, с точки зрения доходности, пермяки – население достаточно богатое, причем с определенно высокими культурными потребностями.

Кузьминов посоветовал пермякам в первую очередь вкладываться даже не в развитие университетов и университетской науки, а именно – в культуру. В строительство нового театра и нового здания для художественной галереи, а также привлекать молодых профессионалов – тех, кто творит сегодняшнее искусство и культуру.

– Это, мне кажется, сегодня главное, – подчеркнул он. – Поскольку в современной жизни куда более важным становится факт, что в городе жить интересно, что здесь есть то, чего нет в других местах.

И только вторым шагом, по его мнению, должно стать дальнейшее развитие университетов. В частности, университетских кампусов. Если посчитать, сколько времени ежедневно тратит студент на дорогу от дома до места учебы, то получится не недели и месяцы, а в особо тяжелых случаях и годы. Взяв за среднюю продолжительность дороги 40 минут в один конец, умножив на количество учебных дней и в среднем 6 лет обучения, получается, что год жизни студент проводит в дороге. Учитывая протяженность города Перми, для некоторых ребят этот период может увеличиться еще на пару месяцев. В таких условиях кампусы – единственно правильный способ изменения ситуации.

Ведь от успешности студентов, от их эффективности во многом зависит экономическая ситуация, которую будут создавать эти ребята по окончании вузов. Значит, общество заинтересовано, чтобы их учеба была выстроена максимально эффективно.

Впрочем, ректор ВШЭ, конечно, не мог обойти вниманием и чисто экономические способы развития благосостояния в обществе.

По его мнению, первая и главная болезнь российской экономики, особенно в регионах, далеких от центра, – подавленная конкуренция. Конкуренция слаба потому, что имеется слишком большое давление на бизнес. И это не коррупция. Это именно давление.

Речь идет о попытках властей, у которых всегда мало денег в бюджете, уговорить бизнес что–то сделать для территории. Помочь с ремонтом, благоустройством, строительством… Это значит, что бизнес, уже заплатив все налоги, обкладывается дополнительными расходами, которые, по прикидкам экономиста, составляют от 7 до 10 процентов от их необходимых налоговых трат.

Что происходит дальше? При заходе на этот рынок «чужака» – предпринимателя из другого района, региона, страны – власть автоматически будет вынуждена «защищать» своего предпринимателя, создавая ему более благоприятные условия, предлагая преференции. Чтобы он удержался на рынке.

Как считает Ярослав Кузьминов, до тех пор, пока такая ситуация привычна для общества, она будет серьезно влиять на экономику. Причем, разумеется, не в лучшую сторону.

Тем не менее, характеризуя будущее, прогнозы на развитие он сделал весьма оптимистичные: 2017 год будет годом экономического роста в пределах 1–2 процентов. При этом, по его мнению, для выравнивания ситуации нужен рост ежегодного роста ВВП на четыре процента.

– Для этого надо глобально вкладываться в такие отрасли, как наука, образование, медицина, а также культурные сервисы и связанный с ним туризм, – уточнил он. – Тогда к 2025 году Россия сможет иметь 50–60 миллиардов долларов экспортного дохода. Это треть от того, что мы потеряли от падения цен на нефть. Еще треть может прийти от развития сельского хозяйства.

Еще один момент, на который ректор обратил внимание при анализе экономической ситуации, касался уровня образования. Но это тема другой публикации.